«Мы судим об экспорте по большим именам»

Фото: Екатерина Кузьмина/РБК

Экспортное страховое агентство России (ЭКСАР) начало работу в 2011 году и успело выдать гарантии российским компаниям на 200 млрд руб. По словам руководителя агентства Петра Фрадкова, фокус работы на поддержке средних и мелких компаний, для которых страхование экспорта – единственное условие защиты интересов на внешних рынках. РБК он рассказал, зачем дополнять страхование кредитованием, влияют ли на его бизнес санкции и что такое бизнес в проблемных регионах.

– 2014 год очень непростой с точки зрения институтов развития, а именно формирования бюджета на 2015–2017 годы. Последние месяцы активно обсуждалась финансирование институтов развития, включая ВЭБ. Не придется ли вам прилагать дополнительные усилия для обоснования поддержки со стороны государства?

– Я бы разделил ответ на две части. Что касается Экспортного страхового агентства, мы действуем на основании строчки бюджета в размере $10 млрд, это наша гарантия, и вся деятельность, и стратегические документы подчинены данной цифре. Пока мы комфортно себя чувствуем в рамках этой суммы.

Но есть вопрос, который сейчас в бюджетном процессе совместно решается с нашими коллегами из министерств – это формирование так называемого центра кредитно-страховой поддержки. Речь идет о сочленении двух финансовых инструментов по поддержке экспорта – страхования, чем занимается ЭКСАР, и экспортного кредитования. Мы формируем центр кредитно-страховой поддержки совместно с Росэксимбанком. Сейчас речь идет о его докапитализации.

– Ее точный объем уже определен?

– В проекте бюджета на 2015 год на капитализацию банка предусмотрено до 10 млрд руб. Объективно потребность больше, но на данном этапе нам нужно отработать процедуры, связку ЭКСАР – «Росэксим», когда мы экспортеру предлагаем всю линейку продуктов финансовой поддержки экспорта – от страхования до кредитования, либо совместные схемы. Главная задача – не поглощение банка, а оперативное получение экспортером инструмента поддержки.

– Оперативно – это сколько времени?

– В ЭКСАР есть прецеденты, когда решения принимались в течение трех дней с момента подачи заявки клиентом.

Основная цель объединения двух структур в едином контуре – не мегапроекты, а создание массового продукта, которым могли бы воспользоваться малые и средние предприятия. Для время играет важную роль.

– Малые и средние предприятия, это слишком широкий спектр.

– Мы всегда судим об экспорте России исключительно по большим именам. Состоялся условно проект на $1 млрд, значит, экспорт есть, не состоялся – значит, экспорта нет. Но мы открыли для себя, что достаточно много сделок среднего масштаба – на $10–15 млн и даже меньше.

– А им нужна поддержка?

– Контракт может быть и на $5 тыс., а все равно нужна страховка. У нас была такая сделка по поставке детского спортивного инвентаря в Германию.

«Дипломатический канал»

– Представьте, что вас вызвали в Белый дом и попросили защитить результаты работы с момента старта. Например, министр финансов Антон Силуанов указал бы: вот как-то странно – 200 млрд руб., а капитал у вас только на ЭКСАР больше, а вы еще на Росэксимбанк просите.

– Капитал компании – 30 млрд руб. $10 млрд – это госгарантия.

– Приходилось ли экспортеру пользоваться возмещением?

– Нет. По мере понимания присутствия или возникновения проблем в проекте (просрочка платежа и т.д.) мы подключаемся и пытаемся совместно с банком и экспортером урегулировать все вопросы. У нас было много так называемых технических дефолтов, но в 100% случаев совместно с экспортером и зарубежным партнером получалось выйти на взаимовыгодные договоренности.

– Кто в основном подводил?

– В первую очередь это неисполнение обязательств со стороны партнера.

– Как это решается за рубежом?

– Используются любые механизмы, включая посольства и торгпредства. В этом плане мы скорее дипломатический канал.

– Вы являетесь еще и советником главы Министерства по развитию Дальнего Востока. Я не очень понимаю, как ЭКСАР может встроиться в эту конструкцию.

– Решение пригласить в советники на общественных началах в первую очередь было принято в отношении меня в качестве руководителя рабочей группы «дорожной карты» по поддержке экспорта. На мне вопросы валютного регулирования, налогообложения, таможенного регулирования.

А что касается поддержки агентством экспорта с Дальнего Востока, то принято считать, что это вывоз сырья либо рыбы. Так вот скажу, что все проекты, которые мы поддержали на этой территории, – это экспорт машинотехнической продукции. Согласитесь, неочевидная вещь – Дальний Восток и машинотехнический экспорт.

– Но это элементы «дорожной карты».

– В нашем портфеле очень много компаний из регионов, на которые мы сами вышли.

– Можете назвать первую?

– Волжский дизель имени Маминых. Это была поставка во Вьетнам дизель-генераторов.

– Это вы их уговорили или они обратились в ЭКСАР?

– Мы на них вышли, объяснили, рассказали, и все случилось. Сейчас уже изменили механизм, не просто выходим на экспортера, а работаем с региональными банками через их клиентскую базу. Банки – это в прямом смысле слова каналы продаж, они очень хорошо знают клиентов на местах. Мы попытались создать механизм, который позволяет им вывести на первый план экспортное направление деятельности.

– Это крупные структуры?

– Мы не размер банка учитываем в первую очередь, а его клиентскую базу. У нас есть региональные банки-партнеры, а есть филиалы крупных, в частности Промсвязьбанка и Россельхозбанка. Всего подписано 17 соглашений с региональными банками, причем это не просто документы о сотрудничестве, а регламенты взаимодействия, которые четко определяют, что и кем должно быть сделано.

«Нашими клиентами могут быть и нерезиденты»

– Когда вы смотрите на «дорожную карту» развития экспорта, много шагов уже сделано?

– Мы вышли на перечень изменений в Налоговом кодексе: экспортеры могут подавать заявление на возмещение НДС в электронном виде – кажется, мелочь, но для небольшого предприятия это день-два работы. Или вопросы валютного регулирования: за нарушение в части декларирования валютной выручки снижены штрафы. Мы поработали над экспортным факторингом – большой пласт как раз для небольших компаний.

– Сейчас мы увидим принятие антиофшорных поправок в законодательство. Вы участвовали в обсуждении этой темы в правительстве?

– Нет, так как не могу сказать, что данная тема в чистом виде профильная для нас. Если мы видим, что экспорт идет из России, но формально держателем контракта является какой-то торговый дом нашей крупной компании в Европе, то для нас это не является ограничением.

– Но там есть блок поправок, связанный со структурированием сделок...

– Когда прописывалась нормативная база ЭКСАР, мы четко проговорили, что нашими клиентами могут быть и нерезиденты. Это касается и торговых компаний, и банков. Есть прецеденты, когда мы страховали риски нероссийских банков, но проекты предполагали финансирование поставок из России.

– Вы рассматривали риски работы в режиме санкций?

– С формальной точки зрения работать с нами не прекратил никто. Да, мы больше фокусируемся на рынках Азии, Латинской Америки, но, повторюсь, контракты идут.

«мы можем поддержать импорт»

– У меня создается впечатление, что вы структура, которая может работать и работает в проблемных местах: Иран, Ближний Восток.

– Регионы, которые называют проблемными, далеко не всегда являются таковыми. Мы не будем нарушать законодательство в части ограничений ООН по работе с рядом стран, и следуем всем рекомендациям МИДа. Но если какие-то отрасли разрешены к реализации и какие-то сделки не подпадают под четко сформулированное ограничение, то, уверяю вас, проблем нет.

– Недавно прошли переговоры с Ираном, вы тоже там были?

– Конкретно в этой поездке не участвовал.

– Вы ездили в Японию, мы поставляем туда что-то интересное?

– Конечно, это продукция сельхозпереработки и бумага.

В части Японии было важно выстроить отношения с NEXI – нашим аналогом там. Мы хотели разделить риски. В России много компаний с участием японского капитала, производящих продукцию. Часть ее идет на экспорт, в те же страны СНГ. Для Японии это выгодно, потому что они еще больше могут экспортировать из нашей страны. Нам это выгодно, потому что продукция произведена в России, созданы рабочие места, платятся налоги, нам интересно совместное продвижение товаров на третий рынок.

– Вы можете стать каналом ввоза технологий в Россию?

– Мы можем поддержать импорт оборудования, для экспортно-ориентированного производства. Конечно, при условии, что его не выпускают в России.