Лента новостей
Дефицит людей рождает роботов: как ИИ трудится в российских компаниях 10:41, Статья Вторая ракетка мира Алькарас сенсационно проиграл в 1/4 финала в Майами 10:40, Статья Третий фигурант дела о теракте в «Крокусе» обжаловал арест 10:40, Новость Глава «Росгеологии» — о новых подходах к разведке полезных ископаемых 10:38 Как устроены экосистемы крупных страховых компаний 10:35 Стоит ли покупать дачу в Подмосковье весной 2024 года 10:33 Умер получивший пулевые ранения при теракте в «Крокусе» белорус 10:33, Статья Следователи нашли схрон с оружием террористов из «Крокуса» 10:31, Новость Бах заявил о решении России и Украины не бойкотировать Олимпиаду 10:26, Статья В клубе КХЛ назвали имя нового главного тренера после провального сезона 10:23, Статья Совокупный убыток СПБ Биржи сократился почти вчетверо в 2023 году 10:23, Статья Минэнерго Украины сообщило о последствиях массированной атаки 10:21, Статья Doge, Pepe и быстрое обогащение: почему «выстрелили» мемкоины 10:19, Статья В Армении запретили трансляцию передач Владимира Соловьева 10:15, Статья The Korea Herald извинилась за карикатуру о теракте в «Крокусе» 10:15, Новость Как подключить оплату картами за несколько часов 10:13 Конституционный суд обязал районные рассматривать дела о домашнем насилии 10:11, Статья В Петербурге продлили антикоронавирусные ограничения 10:05, Новость
Газета
«Cтавки больше 9% – это убийство»
Газета № 006 (2023) (1901) Общество,
0

«Cтавки больше 9% – это убийство»

Генеральный директор Уралвагонзавода Олег Сиенко – одорогихкредитах,санкцияхи социальных проблемах
Фото: Екатерина Кузьмина/РБК
Фото: Екатерина Кузьмина/РБК

Российская оборонная промышленность в 2014 году получила несколько тяжелых ударов. С одной стороны на нее давит экономия бюджета. С другой, санкции США и ЕС – запрет на поставку в Россию технологий двойного назначения. Против нее сыграли и новые ставки по кредитам в банках. Крупнейший в мире производитель танков – нижнетагильский Уралвагонзавод не стал исключением. В благополучные годы до половины выручки он мог извлекать из производства железнодорожных вагонов и городского транспорта, но сейчас прибыль в танках. О том, как будет выживать один из крупнейших российских промышленных холдингов, в интервью РБК рассказал его генеральный директор Олег Сиенко.

«Экономика не может вечно катиться в черную дыру»

– Этот год будет непростой и для правительства в смысле наполнения бюджета, и для бюджетополучателей. У вас есть скорректированная стратегия на 2015 год?

– У нас в обычные годы около половины выручки идет от военной продукции, половина – от гражданской. Когда начинаются кризисы, производство гражданской продукции начинает падать, а военной – растет, и соотношение меняется где-то 30 к 70% в пользу последнего. И, конечно, нас поддерживает экспорт.

Политика Центрального банка ведет к тому, что промышленность может лечь. В вагонном сегменте мы точно потеряли всех потребителей – ставка по кредитам 27–32% при том, что рентабельность вагонов ниже нуля. Будем поставлять вагоны своей кэптивной компании.

– А у вас есть какой-либо сценарий выхода из кризисной ситуации?

– Сценарии разные. Самый нормальный из них – привлечение иностранных инвесторов. Тех, которые играют вдолгую. Если мы возьмем соотношение курсовой разницы за последние пять-шесть лет с начала предыдущего кризиса в 2008 году, то увидим, что цена вагона менялась от $34 тыс. до $90 тыс. Сейчас вагон скатился до $20 тыс. Инвестор должен понимать, что экономика не может вечно катиться в черную дыру, рано или поздно будет отскок. И сегодня самое время вложить средства.

– А что это за инвесторы?

– Возможно, крупные лизинговые иностранные компании. Возможно, крупные фондовые игроки. Те, кто не входит в зону евро и доллара, но имеют накопления в этих валютах.

Реальные инвесторы – это фонды Аравийского полуострова и Юго-Восточной Азии, накопившие свои деньги экспортом сырья и продукции. Они понимают, что любые деньги надо материализовывать, иначе инфляция все съест.

– Вы уже ведете какие-нибудь переговоры?

– Да, мы уже ведем переговоры. Строим разные сценарии с нашими консультантами. В основном это консультанты, которые чувствуют наш сегмент и в России, и на Западе (международные компании).

«Наши письма, наверное, все уже устали читать»

– Оборонный заказ в последние годы постоянно растет. Но изрядная часть этих сумм в бюджете – не живые деньги, а гарантии по кредитам. Чего вы ожидаете в этом году – реального увеличения заказа от государства или необходимости привлекать больше кредитов?

– Мы по своим контрактам получаем частичную предоплату, а остальное закрываем кредитами. Отсюда и история с госгарантиями. У нас хорошо выстроены отношения с Минобороны, мы находимся, можно сказать, в передовиках – за последние пять лет увеличили объем производства по государственному оборонному заказу в семь раз. Думаю, что в этом году останемся на уровне прошлого года – около 50 млрд руб. Но если будет принято решение о сокращении авансирования, будем вынуждены обращаться за большим объемом кредитов. При средней рентабельности госзаказа в 4% получится, что мы выполняем заведомо убыточные контракты. Но инфляция не только в деньгах. В январе мы получили рост стоимости сырья минимум на 30%.

– Это металлурги?

– Не только металлурги. Мы и сами занимаемся металлургией, закупаем уголь, руду, чугун. У нас есть сторонние комплектаторы, для которых цена сырья тоже выросла. Предприятие заключало с Министерством обороны трехлетние договоры с фиксированной ценой, в них дефлятор был закреплен на уровне 6–7%. Государству надо принимать какие-то резкие движения для поддержки промышленности.

– У вас есть предложения по работе с банками, которые вы можете показать Центральному банку, Министерству финансов?

– Мы, конечно, сформировали свои предложения вместе с Министерством промышленности и торговли. Пойдем с ними в Министерство экономического развития и Министерство финансов. Курирует эту работу Дмитрий Рогозин, который будет докладывать президенту нашу позицию. Мы предложили создать механизм для выпуска облигаций через Центробанк, чтобы банки их предъявляли. Мы считаем, что ставки больше 9% – это убийство. Если государство докапитализирует банки, то оно должно докапитализировать и предприятия с государственным участием.

Задачу по выпуску продукции для государства никто не отменял, а механизмы все поменялись. Условно говоря, невозможно на двигателе в 10 лошадиных сил тащить 500-тонную машину да еще и по бездорожью и против ветра. Так что мы ждем, когда состоится коллегия ВПК при президенте. От решения, которое может быть принято, зависит наше дальнейшее движение, может понадобиться какая-то перегруппировка сил.

– А сколько времени у вас есть в запасе? Когда нужно принять это решение, чтобы не было поздно?

– Времени уже нет. Надо было принимать решение вчера. Мы звонили во все колокола последние полгода. И прошли все инстанции и вверх, и вниз, и вдоль, и поперек. Наши письма, наверное, все уже устали читать.

– Но у вас должны быть союзники в правительстве – например Ольга Голодец. Она, очевидно, должна сказать, что ваше предприятие – это не только станки и денежные потоки, но и занятые люди...

– Они все наши союзники – вице-премьеры, министры... Вопрос в другом: надо понимать, в каком месте мы находимся. Заводы – это не оборудование, государственные программы и бюджеты. Заводы – это в первую очередь люди. Сценарии развития западной экономики не очень приемлемы в России. Люди втянулись в рыночные понятия, наслушались оптимистичных речей и набрали ипотечных и потребкредитов. Что будет, если закроются предприятия? Мы получим социальный взрыв, как только людям станет нечем платить за квартиру, за обучение детей, за ипотеку, по потребительским кредитам. Что, армия коллекторов придет вытаскивать из квартир мебель? Вот это надо понимать.

«Год-два мы потеряем»

– Как на вас давит внешнеполитическая ситуация – наложенные на вас санкции США, запрет на ввоз товаров двойного назначения из Евросоюза?

– Мы находимся под санкциями, это означает, что иностранные банки и поставщики не могут с нами контактировать. Мы очень серьезно трудились над созданием локомотива с Caterpillar. Но за два дня до отгрузки продукции, сделанной на площадке наших партнеров в Латинской Америке, были введены санкции. Это на самом деле инновационная машина, очень компактный газовоз, который мы планировали испытать на Якутской железной дороге. Он прошел подобные испытания в Канаде, это то, что нужно нашему рынку.

С Renault Truck Defense мы сделали хорошую машину, предназначенную для экспорта. И нашим военным она тоже понравилась. Но мы были вынуждены остановить эти процессы. С Bombardier у нас такая же ситуация. Хотя они надеются, что все отыграется назад.

– Но разработки вы оставили себе?

– Корпорация УВЗ занимает около 60% мирового танкового производства, и мы будем какие-то продукты развивать самостоятельно. Но это не означает, что мы не пострадали. Были программы и с другими иностранными партнерами, которые мы вынуждены свернуть.

У нас большая программа собственного технического перевооружения. Импортозамещение крайне важно, но его нельзя сделать ни за день, ни за год, ни даже за пять лет – компетенции-то мы утеряли. Нам нужно заместить технологический процесс ХХ века на процесс ХХI века. Да, Минпромторг сделал большие усилия по созданию базы для импортозамещения, например, в станкостроительной отрасли. Но придется очень долго догонять то, что уже в мире сделано. Просто станок нам не нужен, его может сделать кто угодно. Нужна технологическая цепочка. Чтобы заходила с одной стороны заготовка, а с другой стороны выходило готовое изделие. Вот к чему надо идти.

– Что вы делаете с этим? Вы ищете внутренние ресурсы? Других поставщиков? В Китае? Корее?

– Скажем так, наши взоры устремлены на Восток. Не думайте, что китайское оборудование является на самом деле китайским, мозги все равно находятся в Америке и Западной Европе.

Мы заранее знали, что это произойдет, нас научил кризис 2008 года, когда началась гонка за долларом. За это время мы максимально избавились от импортных комплектующих. Без них, конечно, полностью не обойтись, когда весь мир построен на кооперации.

– Насколько санкции затормозили вас?

– Санкции начали действовать только в 2014 году, и насколько именно мы затормозились, станет понятно позже. Сильно все это нас назад не утащит, но год-два мы потеряем.

– А финансово вы можете оценить техническое перевооружение и импортозамещение для УВЗ?

– До 2020 года мы должны были перевооружиться на 117 млрд руб. Но эта цифра оказалась не очень реальной. Основное оборудование импортное, и сейчас оно должно вырасти в цене вдвое. Большую часть успели закупить, но то оборудование, которое сейчас на подходе, было заказано 9–12 месяцев назад, придет уже по другой цене. Кроме того, никто не отменил даже таможенных пошлин, а они тоже высчитываются из валютной цены.

«Мы вежливо постучались в дверь и спросили: «Мы вам нужны?»

– В прошлом году был объявлен очень большой конкурс на поставку подвижного состава для Московского метрополитена. В результате заявку подала только структура «Трансмашхолдинга». Правда ли, что под условия конкурса подходил только ТМХ?

– Когда этот конкурс только начинался, на стадии разработки документации, мы вежливо постучались в дверь и спросили: «Мы вам нужны?» Да, ответил нам город, нужна альтернатива. Разработка подвижного состава для конкретного метрополитена конкретного города довольно дорого стоит. Мы заплатили свою часть – миллионы евро. После того как получили окончательные условия конкурса, то поняли, что не готовы к нему. Понятно, что у Мытищинского завода были преимущества. Но, не кривя душой, скажу, что этот лот в современных условиях совершенно точно надо было отдать чисто российскому производителю. И время показывает, что этот шаг оказался правильным.

– А вы будете двигаться дальше в развитии направления городского транспорта?

– Можно отказаться от завтрака и ужина, оставив один обед, но человек не сможет долго так продержаться. Так же люди на чем-то должны ездить. В больших мегаполисах рельсовый транспорт выгоден: в некоторых городах трамваи бегают по 40 лет, ни один автобус или троллейбус столько не выдержал. Рельсы – это, по сути, выделенные полосы, они не тормозят движение. Сейчас все переходят на накопители, которые позволяют ночью заряжать транспорт более дешевой энергией, а днем его эксплуатировать. Это тоже экономия. Все равно бюджеты будут находить средства, люди же не будут на работу пешком ходить.