Щедрость 
и подозрения

Перед уходом на летние каникулы Совет Федерации (СФ) превзошел себя, приняв за один день 89 законов (год назад в последний день работы было принято «всего» 70). Вообще, в ходе завершившейся в начале июля весенней сессии законодатели работали в ураганном темпе: Госдума приняла 283 федеральных и 12 конституционных законов, СФ одобрил 252 и 4 соответственно. Но один – о меценатстве – опять не был принят.

«Надо поставить точку в этой теме, которая поднимается на любой встрече с деятелями культуры… Давайте объединим усилия Госдумы и Совета Федерации и в этом году, в Год культуры, примем на осенней сессии этот закон», – увещевала коллег спикер СФ Валентина Матвиенко. Что не так с законопроектом, который внесла группа видных единороссов во главе с зампредом Госдумы Людмилой Швецовой еще в конце 2012-го?

Осадок остался

Самый острый момент этого законопроекта, конечно, налоги. В документе прописаны налоговые послабления для меценатов и получателей их помощи – объектов культуры, образования и спорта. Первых предлагают освободить, например, от налога на прибыль с той суммы, которую они жертвуют. Вторым – разрешить не платить налог на имущество, если оно подарено. Минфин от таких инициатив в восторг не приходит, видя в них простор для махинаций.

Первый подобный закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» был принят в России в 1995 году и предусматривал льготы для благотворительных фондов, в результате некоторые из них изначально создавались для ухода от налогов. Почти все финансовые льготы были в итоге из закона вычеркнуты, но до сих пор многие жертвователи вынуждены заранее оправдываться, что не имеют подобного интереса. Сейчас благотворительность существует без налоговых послаблений, и это дает чиновникам повод утверждать: они не нужны.

«Вексельберг захотел сделать в Шуваловском дворце музей и сделал, и не нужен ему закон о меценатстве», – рассказывал журналистам в начале июля министр культуры Владимир Мединский, один из ярых критиков нового закона. Ни нынешнему банкиру Алексею Ананьеву, ни предпринимателям прошлого Савве Морозову и Савве Мамонтову отсутствие закона не мешало творить добрые дела, утверждал чиновник.

Презумпция виновности

Совладелец холдинга «Промсвязькапитал» Алексей Ананьев в конце 2011 года открыл в Москве Институт русского реалистического искусства – музей, основой которого стала его личная коллекция работ советских и русских мастеров XX и XXI века. Если бы закон уже действовал, открывать музей было бы легче, признался он: «Наше налоговое законодательство де-факто исходит из презумпции виновности субъекта. При таком подходе ожидать свободной инициативы в части поддержки национальной культуры силами меценатов в высшей степени утопично».

Сегодня меценатство зачастую невыгодно ни бизнесу, ни – что парадоксально – объектам культуры. Нередко им урезают государственное финансирование, узнав о спонсорской поддержке. То, что эта поддержка – величина непостоянная, наверху никого не интересует. В других ситуациях государство предпочитает не замечать благотворителей. «Недавно я участвовал в обсуждении новой концепции государственной культурной политики, и в первоначальном варианте о роли меценатов не было ни слова, – рассказал журналу «РБК» один из основателей и руководителей Московской страховой компании Михаил Абрамов. – А ведь многое из того, чем Россия знаменита в мире, создано в порядке частной инициативы». Сам Абрамов несколько лет назад открыл Музей русской иконы.

«Те, кто выбрал путь уклонения от налогов, будут продолжать это делать любым способом, – уверен Алексей Ананьев. – Если видеть в каждом действии, в каждой идее лишь новый способ обмануть государство, то поднимать разговор на эту тему не стоит». При нормальном администрировании опасения по поводу ухода от налогов – надуманные, говорит основатель компании «ВымпелКом» и благотворительного фонда «Династия» Дмитрий Зимин. «Вся структура нашего государства могла бы более комплиментарно относиться к любым видам человеческой активности, – добавляет он. – У нас же она вызывает в первую очередь подозрение, и только потом идет попытка понять, что это такое».

Алексей Ананьев ждет, что будет улучшено законодательство, касающееся возможности ведения музеями коммерческой деятельности, чтобы частным музеям было легче выйти на самоокупаемость. Не помешало бы решить и вопрос с рекламой, считает эксперт по спонсорству и благотворительности банка ВТБ 24 Ольга Каверина. Банк поддерживает МХТ им. А.П. Чехова и Театр им. Евгения Вахтангова, и, когда на афишах и программках печатают логотип банка, происходит это в соответствии с законом «О рекламе», то есть театры обязаны заплатить не только налог на прибыль, но и НДС. Это дополнительное бремя для театров. «Если в новом законе пропишут, что закон «О рекламе» не применяется к меценатам, будет просто замечательно», – говорит Каверина.

Помимо льгот новый закон предусматривает «премии», которыми могут награждать меценатов местные и федеральные власти, – от размещения таблички с именем на спонсируемом объекте до присвоения официальных наград. «Уровень мотивации у людей разный, и, возможно, новый закон станет для кого-то решающим фактором», – полагает Михаил Абрамов.

Депутат Зугура Рахматуллина, заместитель председателя комитета Госдумы по культуре и один из авторов закона, уверила «РБК», что итоговый текст не должен вызвать протест со стороны Минфина, поскольку работа над поправками, в том числе в Налоговый кодекс, идет совместно. Аналогичный закон принят во Франции еще в 2003 году. «Это один из лучших законов в сфере меценатства в мировой практике. И он не выявил никаких нарушений со стороны налогоплательщиков», – заявила Рахматуллина. Почему же разогнавшиеся до космических скоростей российские законодатели не смогли принять закон о меценатстве до сих пор? Может быть, он просто слишком выбивается из тренда последних месяцев, потому что разрешает, а не запрещает.