Может ли интернет остаться анонимным?

Фото: РБК

Российское правительство не одиноко в своем наступлении на интернет — оно идет по стопам западных государств, просто делает это не слишком изящно. Полная свобода в Сети — идеал интернет-энтузиастов — не выгодна практически никому.

За последний год в России в области того, что мы называем «свободой интернета», произошли колоссальные изменения: начали блокировать без судебного решения сайты, ввели регистрацию блогеров, узаконили публичный Wi-Fi «по паспортам», продолжаются нападки на «Яндекс.Новости». «Интернет уже не может оставаться нерегулируемой коммуникативной средой», — сказал в интервью «Ведомостям» премьер-министр Дмитрий Медведев. Многие эксперты озабочены: кажется, эти меры отнимают у Сети то, что всегда казалось ее неотъемлемой частью — полную или частичную анонимность пользователей, защиту интернета от государственного контроля.

Но действительно ли интернет сейчас можно считать анонимным? Увы, в цивилизованных странах это давно уже не так. Западные правительства давно поняли: если нельзя влезть в головы своих граждан, чтобы узнать, кто из них собирает в своем гараже бомбу, придется заглянуть в их электронные коммуникации. Да, периодические скандалы, когда выясняется, что спецслужбы читают переписку честных граждан, вынуждают правительства делать демонстративные шаги навстречу гражданскому обществу. Но каждый такой шаг назад с лихвой компенсируется тремя шагами вперед, которые предпринимаются в последующие два-три года. Просто они разбиваются на мелкие «шажки», которые не так заметны общественности.

Например, не успел в апреле этого года Европейский суд справедливости признать недействующей Европейскую директиву о том, что провайдеры связи и интернета должны хранить информацию о действиях пользователей от шести месяцев до двух лет, как британский парламент по требованию правительства в спешке и почти без обсуждения принимает закон, обязывающий те же компании хранить ту же информацию и обеспечивать к ней доступ более чем 600 государственных органов. Разумеется, «в общественных интересах и в целях надлежащего расследования преступлений».

Сходная ситуация имеет место и в США, где снова и снова предпринимаются попытки принять в той или иной форме печально известный Cyber Intelligence Sharing and Protection Act, который, с одной стороны, позволит более эффективно защищаться от «вражеских» кибератак, а с другой — сделает практически бесконтрольной передачу данных пользователей от частных компаний государственным органам.

Или возьмем совсем свежую полицейскую операцию в Великобритании, где практически в течение одного дня были арестованы несколько сотен лиц, подозреваемых в хранении детской порнографии. Это результат пресловутой Cyber Intelligence, на которую в Британии расходуются миллиардные суммы и для обучения которой открываются специальности в ведущих университетах, в том числе в Оксфорде.

Общественность довольна. Общественность приветствует борьбу с педофилами, в том числе и высокопоставленными. Но чтобы «выловить» несколько сотен потенциальных преступников, надо было проанализировать коммуникации миллионов.

Или возьмем другую историю: россиянин Роман Селезнев, сын депутата Госдумы, был арестован на Мальдивах по обвинению в краже данных более 200 тыс. кредитных карт и вывезен в США. Сколько лет американские спецслужбы читали переписку десятков хакеров и простых граждан в разных странах? Так, интересы национальной безопасности и на Западе все больше и больше превалируют над интересами свободы слова и интернета. Каждый крупный теракт вынуждает общество отступать, несмотря на попытки сохранить лицо.

Но есть важная разница. Степень развития технологий, правовых систем и уровень регулирования средств массовой информации позволяют западным государствам больше «слушать», а не запрещать: чем больше потенциальные террористы уверены в своей безопасности, тем больше шансов их вовремя обезвредить. И в итоге получается, что между тайной частной жизни и безопасностью (пусть иногда и условной) общество XXI века выбрало безопасность, даже боясь себе в этом публично признаться.

В России ситуация пока иная. Россия слабее и технологически, и в плане авторитетности правовой системы. Например, Twitter позволяет себе игнорировать запрос российских правоохранительных органов по поводу микроблога Ксении Собчак (попробовал бы он отказать британскому или американскому суду!). То есть Россия пока еще сильно отстает от цивилизованных стран в умении заглядывать в историю браузера и электронную переписку своих граждан. Но сделать это очень хочется, поэтому российские власти идут скорее путем прямого регулирования, требований и запретов, чем наблюдения и точечных ударов.

При этом, разумеется, в России контрольно-надзорные мероприятия в отношении интернета и его пользователей на практике мотивируются не столько борьбой с терроризмом, экстремизмом, наркоманией и детской порнографией, сколько желанием подавления политических оппонентов. Однако эти неуклюжие запретительные меры, каждый раз вызывающие волну общественного возмущения, все-таки в чем-то честнее, чем когда тебя тихонько слушают, читают твою почту и переписку в Skype, а потом внезапно ночью приходят с ордерами на обыск и арест.

Более того, почти наверняка через несколько лет российская власть подкопит компетентности, проведет через Думу «цивилизованный» закон и будет действовать почти как Европа и США. И многим при этом покажется, что административное давление на интернет спало. Но впечатление это будет абсолютно ложным. Россиян просто будут аккуратнее «читать» и «слушать».

Есть и другая сторона вопроса о сетевых ограничениях: насколько свобода (бесконтрольность) интернета нужна самим рядовым гражданам? Действительно ли плохо, что государство, руководствуясь своими «шкурными» интересами, устанавливает для интернет-пользователей правила игры? Любой будет недоволен, если власти проникнут в его iPad даже ради нейтрализации террористической угрозы. Но хочет ли основная масса пользователей Сети, чтобы у кого-либо была возможность писать в интернете абсолютно безнаказанно все что угодно? Если это публикации «селфи» кинозвезд или сливы о коррупции в правительстве, то безусловно да. Если же публикация касается самих рядовых граждан, их друзей и близких, то нет. И затронуть такие публикации могут каждого, в чем убедились, например, те люди, которые заботливо прикрывали бумажкой номера на своем автомобиле, чтобы не платить за парковку в центре Москвы.

Сделать так, чтобы интернет был обращен своей «темной» анонимной стороной исключительно против воров, коррупционеров или нарушителей общественного спокойствия, нельзя. И с этой точки зрения искоренение анонимности в Сети работает в конечном счете на общее благо. Если комментатор знает, что ему придется отвечать за свои комментарии, он волей-неволей будет соблюдать границы приличий или же готовиться подтверждать те обстоятельства, на которых основывает свои заявления. Система, в которой кто-либо способен безнаказанно оскорблять или дискредитировать других, априори несовместима с тем самым высокоразвитым постиндустриальным обществом, в которое мы так стремимся. Обществом, где информация и репутация — по сути, такой же товар, как нефть, газ или компьютеры, и ими нельзя безнаказанно пользоваться или разрушать.

Многим кажется, что то, что происходит сейчас с интернетом в России, ужасно. Что очень скоро регистрацию аккаунта в Facebook надо будет согласовывать в управлении ФСБ, а на установку «Скайпа» получать специальную лицензию. Но вспомните, что было со «стихийной» приватизацией, «черными» налоговыми схемами или с законами об ограничении курения. Через несколько лет отказ от анонимности в Сети будет казаться большинству совершенно естественным. Общество расслабится и будет получать удовольствие.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.